ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА — ТО, ЧТО У НАС В СТРАНЕ НЕ ПРОИЗВОДИТСЯ ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ВЕЩЕСТВО

«В России мы покупаем только картофельный крахмал и сахар, все остальное на 90 — 95 процентов заграничное», — рассказывает о гендиректор АО «Татхимфармпрепараты» Тимур Ханнанов о нынешнем состоянии отечественной фармотрасли. Он рассказал, возрождается ли в России производство собственных лекарственных эссенций, а также как ему удалось выбраться из валютной ловушки, открыв абсолютно новое производство.

Посмотрите, сколько в России построили фармпроизводств за последние пять лет! Недавно на заседании совета директоров «Татнефтехиминвестхолдинга» присутствовал представитель компании «Нанолек». Они в Кировской области в чистом поле построили завод стоимостью 6 миллиардов рублей. Это частные инвестиции и корпорации «Роснано». Нормально ребята развиваются. Начинают с контрактного производства, озвучивают, что к ним придут Sanofi, Merk. В Санкт-Петербурге тоже появился новый завод, строятся еще несколько предприятий. Но, к сожалению, большинство новых производств — это в основном цеха по упаковке: таблетки поступают готовые из Европы, здесь их только фасуют. По нашему законодательству это считается уже отечественным продуктом. Хотя министерство промышленности и торговли РФ приняло решение: в следующем году их все-таки заставят производить лекарства по полному циклу.

Вероятно, вам невыгодно иметь под боком таких «производителей»?

Мы, производители, и не только на фармацевтическом рынке, переживаем, когда наши конкуренты заходят в свободные экономические зоны. Становится, например, иностранная фармкомпания резидентом ОЭЗ «Алабуга» и заявляет: «Хочу производить то же самое, что и «Татхимфармпрепараты». И начинает это делать, имея большое и таможенное, и налоговое послабление. При нашей примерно одинаковой себестоимости оно дает им примерно 18 — 19 процентов выигрыша. Соответственно, нам становится очень сложно с ними конкурировать. У нас зарегистрированная государством цена 20 таблеток «Ибупрофен» составляет 10 рублей 40 копеек. Дороже мы продавать это лекарство не можем. А Merk и Sanofi, я думаю, платят не меньше 9 — 10 рублей только за то, что им препарат расфасовывают. Представляете разницу? Нам надо закупить сырье, сделать из него таблетки, упаковать их.

Хорошо еще, что в основном все, кто приходит на отечественный фармрынок, все-таки больше нацелены на более дорогостоящие препараты и лекарства по госзаказам.

Они приносят им большую прибыль?

Да. Им хочется, чтобы производство быстрее окупилось, или строят ампульные производства. Такой вид продукции идет больше в больницы и госпитали, чем в розницу.

А вы на госпитальное обеспечение никогда не хотели перейти?

Мы изначально обозначили свое сильное направление — таблетки и на ампулы не разменивались. Это опять-таки немалые инвестиции. У нас таких средств пока нет. Если бы нам сейчас дали 100 миллионов долларов, мы бы, конечно, с удовольствием построили. У многих из выпускаемых нами таблеток есть и ампульная форма. Можно было бы продавать их вместе. К примеру, таблетки «Ортофена» делаем мы, а ампулы — московский фармзавод. Сейчас мы зарегистрировали пару инъекционных препаратов на свое имя, но производственной площадки для ампул у нас, к сожалению, нет. Подмосковное предприятие будет делать нам ампульные продукты по контракту, а мы — продавать.

Как на работе вашего предприятия сказался кризис?

У него, как и у монеты, две стороны. Мы фактически в кризис начали модернизацию производства мазей. Первые контракты были подписаны и первые предоплаты сделаны еще до него. Все, к сожалению, валютное, потому что оборудование у нас европейского производства — в России его не делают.

Мы просчитали все в одну цену, а она в одночасье выросла на 70 — 80 процентов. Конечно, мы столкнулись с определенными проблемами. В рублях этот проект обошелся нам почти в два раза дороже, чем мы планировали: 900 миллионов против начальных 470 миллионов. Но дополнительных займов мы не привлекали, потихоньку достроили собственными силами. В конце года начнем выпускать на этом производстве промышленные серии мазей.

А изначально все же брали кредит?

Да, 380 миллионов рублей в «АК БАРС» Банке. Кредит мы уже частично погасили. Осталось 300 миллионов. В лизинг у нас было взято две очень крупные единицы техники — производственные линии. По одной из них, а они тоже были валютные, платежи досрочно закрыли в этом году.

Насколько это производство для вас важно?

Очень важно по одной простой причине: «Татхимфармпрепараты» — единственный производитель стерильных глазных мазей в стране. Это производство и в Восточной Европе-то всего шестое по счету. В России и СНГ процентов 70 от общего количества стерильных глазных мазей наши. Все остальное — это в основном импорт. Очень сильный игрок в этом сегменте Индия, а также Франция и Германия.

Новое производство позволит нам увеличить количество выпускаемых мазей. А еще изготавливать качественные гели, что прежде мы делать не могли. Например, тот же «Нурофен» и всем известный «Фастум гель». У него довольно большой объем рынка, хотя ничего сложного в нем нет и уже появилось много отечественных аналогов. На действующем производстве мы теперь будем производить только нестерильные мази. Так как мы занимаем лидирующие позиции по продажам стерильных глазных мазей, мы вынуждены были модернизироваться. К тому же вступили в силу новые европейские стандарты производства GMP.

Кроме того, с приходом кризиса подорожало сырье. К сожалению, многие составляющие наших продуктов мы привозим из-за рубежа, где покупаем их за доллары и евро.

Основная проблема — это то, что у нас в стране не производится действующее вещество. Таблетка состоит из действующего вещества и вспомогательных компонентов: сахарной пудры, картофельного крахмала. В России мы покупаем только картофельный крахмал и сахар, все остальное на 90 — 95 процентов заграничное. И хотя отечественные предприятия, производящие основное вещество, — Усолье-Сибирский и Ирбитский химфармзаводы — понемногу реанимируются, к сожалению, они пока не могут закрыть потребности всего рынка. Наш химзавод имени Карпова тоже обещает начать такое производство. Ждем их не дождемся.

В то же время курсовая разница помогла нам стать более конкурентоспособными на внешних рынках: в тех же странах СНГ, в Монголии и Вьетнаме. Мы со своими ценами можем конкурировать на них с индусами и китайцами.

По каким-то отдельным лекарствам?

Ну конечно. Индия занимает на мировом фармрынке передовые позиции, поэтому сложно представить, чтобы мы начали вдруг конкурировать с ней по всей номенклатуре препаратов. Что-то мы можем производить, а что-то, к сожалению, нет.

Какая у вас по этому году прогнозируется прибыль?

Больше, чем в прошлом году. Рентабельность у нас — 10 процентов. Если мы продаем продукции на 3 миллиарда рублей, 300 миллионов чистой прибыли зарабатываем.

Что составляет основу вашего производства?

Мы производим таблетки, мази, гели, всевозможные настойки и шовный хирургический материал. Львиную долю выручки нам приносят таблетки, на втором месте мази. Шовные материалы дают очень мало. Хотя в связи с кризисом наше здравоохранение обратило внимание на шовно-хирургический материал отечественного производства, потому что цена у нас все-таки дешевле, чем у иностранных аналогов, и его объемы продаж по сравнению с докризисными у нас выросли в три-четыре раза. Сейчас хотим модернизировать и это производство.

В какой срок?

Мы уже разместили заказ на проект. С января будущего года хотим начать строительство. Думаю, в декабре следующего года доделаем. Это будет новое производство на имеющихся площадях: просто разместим там больше технологий. К сожалению, совсем без ручного труда в этом случае не обойтись — такова специфика этого производства. Что-то делается из кишок, например кетгут. А вообще у нас есть все виды шовных хирургических материалов: и шелк, и любые синтетические нити. В целом основу нашего производства составляют розничные продукты, так называемый аптечный ассортимент.

Современный уровень производства это уже требование времени?

Да. Иначе мы ни с кем не сможем конкурировать и лицензию на производство не получим. С введением стандартов GMP с 1 января этого года требования стали гораздо жестче: и к производству, и к контролю качества, и к складам сырья и готовой продукции.

Все склады у нас находятся на одной территории, а она составляет 33 гектара. Раньше здесь было два завода: шовно-хирургический и химфармзавод, при развале страны их объединили. Мы, кстати, хотим построить большой склад опять-таки по европейским правилам. У нас уже есть концепт проекта, получено разрешение.

Вся земля у нас в собственности, как и здания. За исключением одного: здание №1 мы в свое время продали по программе развития «Фарма 20.20» Казанскому Приволжскому федеральному университету. Как раз с ними мы сейчас планируем запустить проект ампульного производства, они уже все под него подготовили. Осталось только занести технологическое оборудование. Помещение будет их, технологическое оборудование наше. Честно говоря, хотим приобрести оборудование немного подешевле, чем планировали до этого. Мы с Ильшатом Рафкатовичем [Гафуровым] начинали до кризиса. поэтому и им тяжело было достраиваться, и нам непросто.

С КФУ у нас есть проекты и по новым препаратам. Если раньше главным их разработчиком был медуниверситет, то сейчас новые готовые разработки нам дает в основном КФУ. А в плане синтеза номер один бесспорно институт имени Арбузова. Они нам очень сильно помогают. К примеру, у нас есть препарат «Мебикар». Мы долгое время в силу ряда причин не могли его производить, а сейчас возобновили и сами продаем. Он хорошо набирает обороты. Еще у нас есть очень хороший препарат для лечения нарушений работы мозга «Димефосфон».

Каким вы видите предприятие в будущем?

У нас есть определенный план развития. Мы хотим зайти в новую для себя группу лекарственных препаратов, но говорить об этом подробно я пока не могу.

Это не препараты от рака?

Нет. Их пытается производить «Изварино-Фарм». Требования по ним очень жесткие — нужно строить отдельно стоящее здание. На имеющихся площадях я их производство разместить не смогу. Это очень сильнодействующие препараты, и попадание даже малейших их частиц в остальные продукты может быть чревато. Даже когда перемываешь после них оборудование, миллиграммы того или иного вещества еще остаются.

Больше риска, чем прибыли?

Да, поэтому мы с ними не связываемся. Лекарства против ВИЧ планируем выпускать — с подмосковным институтом «Химрар». Подали на регистрацию несколько препаратов. Приложили все усилия к тому, чтобы эти продукты к весне 2018 года мы уже могли производить. Принадлежать они будут «Химрару», просто изготавливаться будут на нашей площадке. Нас устраивает цена, которую они нам предлагают. «Нанолек» берется их продавать.

Может, не всегда хорошо, когда предприятие принадлежит государству, как ваше (единственный акционер АО «Связьинвестнефтехим», которому принадлежит 100% акций ТХФП, — минземимущество РТ — прим. ред.)? Пришел бы инвестор, закачал большую сумму денег.

К государственным предприятиям порой все-таки более лояльное отношение, чем к коммерческим.

В плане получения тех же преференций?

Преференции мы особо не получаем, разве что вот по третьему постановлению. Но даже здесь нам помогло то, что мы госпредприятие. Где-то, наоборот, не помогает. Например, Deutsche Leasing нам в свое время отказал, потому что увидел для себя какие-то риски в том, что у нас один акционер — государство. В целом я считаю, что это нам не вредит. Да, было бы неплохо, если бы пришел частный инвестор. Но нужен именно отраслевой инвестор: с рынка или из-за границы. А то придет какой-нибудь нефтяник, или, как в Санкт-Петербурге, сейчас один из владельцев крупного торгового бизнеса построил себе фармзавод — у него своеобразный подход.

Какие, на ваш взгляд, перспективы у фармотрасли в России?

К сожалению, многие законы у нас пишутся западными компаниями. Например, у нас качество таблеток проверяют по 8 позициям, включая растворение, посторонние примеси и т. д. А ввозимые импортные таблетки всего по трем: внешний вид, маркировка и упаковка.

Но у нас же так много говорят о защите отечественного производителя.

Только говорят. Нас, например, спрашивали: как мы относимся к QR-кодированию — минпромторг РФ мониторил ситуацию. Мы объяснили: нормально относимся, но дайте нам хотя бы года три. Однако сроки установили другие. Правительство РФ хочет, чтобы мы уже с 2018 года начали наносить на упаковки с лекарствами считываемый QR-код: чтобы власти могли жестче контролировать производство, не допуская фальсификата. Это значит, что в следующем году я должен провести модернизацию. С учетом того, что у меня вместе с производством мазей 58 линий, это очень затратно: нужно докупить оборудования на 15 миллионов евро, не меньше. А в цене при перерегистрации мне эти расходы опять не учтут. Сертифицирование по GMP для нас ввели тоже с 1 января (2016 года — прим. ред.). Мы потратили на производство мазей 900 миллионов рублей. Прошу: «Дайте поднять цену на продукт хотя бы на 20 процентов. Как я должен отдавать кредит?» Мне отвечают: «Это ваши проблемы». К сожалению, к производителям не всегда прислушиваются.

Впрочем, у кого обходится без проблем? Я думаю, что даже печенье печь не просто. А уж делать таблетки — тем более. Это все-таки высший уровень химии. При всем моем уважении и даже любви к нашим гигантам промышленности «Казаньоргсинтезу» и «Нижнекамскнефтехиму» могу сказать, что у них технологии гораздо проще.

Никаких реальных шагов, чтобы отечественным фармпредприятиям легче жилось, не предпринимается?

Нам помогают. Например, впервые после развала Союза российский минпром по постановлению правительства компенсирует нам часть процентной ставки по кредитам, взятым в 2014 — 2016 годах. Основная сумма кредитов на строительство производства мазей у нас как раз пришлась на 2014 год. Нам должны компенсировать порядка 90 миллионов рублей, но всем опять же не поможешь.

И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online»: каковы ваши три секрета успешного бизнеса?

Первый секрет — это труд. Взять, к примеру, профессионального спортсмена. Представляете, каких трудов ему стоило добиться успехов? И так в любом деле. Я бы добавил еще целеустремленность и удачу — без этого никак. Ведь если человек нефартовый, за что бы он не брался, у него ничего не выходит.

Источник: GMP-news, 05.12.2016.